Что послужило поводом для обладательницы «Золотого глобуса» и номинантки на «Оскар» Эмили Блант вспомнить недобрым словом советского и российского режиссёра — загадка.
Андрей Михалков-Кончаловский внезапно оказался «мерзким и ужасным женоненавистником». Вспомнить — потому что дело с ним актриса имела около двух десятков лет назад. Видимо, старший брат Никиты Михалкова произвёл на Эмили неизгладимое впечатление и сильно её обидел?
В 2003 году 19-летняя Блант пробовалась на роль в американском фильме Кончаловского «Лев зимой». Англичанка мечтала пробиться в Голливуд, она тогда была никому не известна, начиная карьеру театральной актрисы в Лондоне. Девушка ходила на кинопробы, попала и к Андрею.
— Он был очень жесток на прослушивании, и ему нравилось сбивать меня с толку. Атмосфера была очень женоненавистнической. Я помню, что была раздавлена, когда всё закончилось.
Я хорошо запомнила тот опыт. Это было ужасно, чувствуешь себя ничтожеством в такой момент, — поделилась актриса.
Что же там творил Андрей Сергеевич? На что-на что, а на жестокость и тем более на женоненавистничество со стороны большого ценителя прекрасных дам наши актрисы не жаловались.
А как вспоминает о кинопробах в «Романсе о влюблённых» замечательная актриса Елена Коренева, которой на момент съёмок в фильме было 20 лет?
Усадив Лену рядом с собой на диване, Андрей вручил ей текст и попросил почитать реплики героини из небольшой сцены. «Как я люблю тебя, как я люблю твои глаза», — читала девушка.
Она тогда переживала трагедию своей первой любви, и все несчастья пронеслись перед её глазами: «клятвы в верности, обман, беготня по ночам между квартирами, выжженные на руке следы от сигареты, пара синяков, заработанных при выяснении отношений».
Из глаз Елены потекли слёзы, а 35-летний режиссёр, понимающе взглянув на неё, лишь спросил: «Любовь?» и достал бутылку коньяка.
Предложил выпить по глотку и одобрил сцену: «Ничего нет естественнее, когда льются слезы по любви. Наша героиня, Таня, так и должна чувствовать — предельно, крайне, как героини Шекспира». Дальше Елену ждали кинопробы.
В день кинопроб он зашел в гримерную и, положив ладони мне на голову, долго смотрел на изображение в зеркале, затем нагнулся и поцеловал в пробор.
Казалось, он проверял на ощупь то, что выбирал, и его ощущения подсказывали, что он не ошибался. Когда грим был закончен, мы вышли в коридор и направились к павильону.
Перед самым входом в декорацию он остановился и снова взглянул на меня, провел рукой по моей челке и, о чем-то подумав, произнес по-французски: «C’est са!».
Затем прошептал, словно нас мог кто-то услышать: «Загадай желание», — и зажмурил глаза. В этом почти ритуальном внимании к моей особе было нечто большее, нежели волнение и трепет, а именно — ощущение будущего, неотвратимости судьбы, своего рода ясновидение.
Я еще не понимала, но предчувствовала, что соприкоснулась с мощной системой жизни, доныне мне не известной, в которой подыскивается мне роль, независимо от той, на которую я собиралась пробоваться.
Мне ничего не оставалось делать — только слушать и ждать, наблюдать, как разворачивается написанная кем-то заранее история моего будущего.
«Не хватало мне только в тебя влюбиться, — словно открещиваясь от собственных мыслей, усмехнулся он уже в павильоне и затем скомандовал: — Внимание, мотор, начали!».
Проб было несколько, так как сначала главную мужскую роль должен был играть Владимир Конкин, потом Кончаловский лёг в больницу из-за приступа язвы желудка, потом вместо Конкина пробовались Евгений Киндинов и Александр Збруев… Но никогда Коренева не упоминала, что Кончаловский был как-то груб хоть с кем-то из актрис и актёров.
Более того, она отмечала, что он читал им стихи, рассуждал о кинематографе и литературе, и всё это делал настолько интересно, что слушатели смотрели на него горящими глазами, обожая эти беседы.
— Ему свойственно было желание научить, образовать, приобщить к культурному слою, вывести на другой уровень социальной и внутренней свободы всех, кто его окружал во время совместной работы на картине.
Так называемый «ликбез» по-кончаловски распространялся и на толстых теть преклонного возраста, и на светских красавиц, и на девочек и мальчиков, называемых актерами, и на всевозможных старичков и старушек, попадавших в его водоворот на правах своеобразной челяди, — писала Елена в своих мемуарах.
Спустя годы, когда Коренева работала над этими мемуарами, она более иронично смотрела на Кончаловского во времена, когда снималась у него, и когда года два у них длился любовный роман.
Её книга «Идиотка» полна как иронии, так и самоиронии. Но зла на режиссёра Елена никогда не держала, хотя чувствуется, что переживала, поскольку он её бросил, а не наоборот. Ну и никогда не подвергала сомнению его одарённость как профессионала.
Вернёмся к Эмили Блант, продолжающей костерить Кончаловского.
— Я должна сказать, что режиссёр был мерзким и вёл себя ужасно. А ты не всегда оказываешься достаточно стойким, подобное отношение задевает твои чувства.
Поэтому актёры иногда ощущают себя как в окопах. Обычно я готова к подобным вещам. В качестве актёра ты должен быть готов держать удар. Но та ситуация была для меня чем-то вроде дна, — признавалась Блант.
Я помню, как к тому времени, когда я вышла из комнаты, я буквально превратилась в оболочку себя прежней себя. Конечно, мы не всегда невозмутимы. Иногда на этой работе может быть больно и может быть так же прекрасно, как и больно, и я была к этому готова.
То ли готова, то ли не готова, держит удар, не держит удар… Какие же англичанки (неожиданно) — трепетные лани! А что было конкретно-то, Эмили, а?
В итоге, Андрей не взял Блант на роль юной Адель Французской (графини Понтье), любовницы короля Генриха II, а снял свою жену, Юлию Высоцкую.
«Лев зимой» — ремейк фильма 1968 года с Питером О’Тулом и Кэтрин Хепберн в главных ролях. В картине Кончаловского, съёмки которой проходили в Венгрии, главные роли сыграли Гленн Клоуз и Патрик Стюарт.
Эмили Блант всё-таки дебютировала в небольшой роли в том же 2003 году в малоизвестной картине «Королева против Рима». Её заметили, когда она снялась в следующем году в драме взросления с намёком на нетрадиционные отношения «Моё лето любви».
В 2006 Эмили пригласили в «Дьявол носит Prada» (ей пришлось скинуть 10 кг), после чего Голливуд её принял, и сейчас она довольно успешная актриса (в 2015, между прочим, получила американское гражданство, драматически заявив, что ей больно как бы предавать этим Англию, но, мол, надо).
Что к чему, почему 41-летняя актриса вспомнила вдруг о неудачных пробах? Месть из-за того, что отказали? Да кто ж её поймёт.
А Гленн Клоуз написала трогательное письмо Кончаловскому спустя много лет:
Дорогой Андрей, дни, проведенные в Будапеште (давно это было!), до сих пор остаются одними из самых памятных и значимых в моей карьере.
Мне НРАВИЛОСЬ работать с тобой, я чувствую, что под твоим руководством я смогла продемонстрировать лучшую игру и — это стало возможным благодаря тому, что я открыла в себе что-то новое.
То, что ты нашептывал мне на ухо, вдохновило меня и позволило мне удивить саму себя — это величайший подарок, который режиссер может сделать актеру! Воодушевленная твоим жизнелюбием и невероятной энергией, я смогла сыграть так хорошо, что для меня эта работа по сей день остается примером.
Я бесконечно благодарна за тот опыт, которым для меня стал «Лев зимой», но в то же время это было и невероятно весело: репетиции, обеды, караоке, парки и музеи, мальчишки, играющие в шахматы со стариками в метро, катание на коньках, выпивка! Группа, которую ты собрал, превратила съемки в одно сплошное развлечение.
Я до сих пор дружу со всеми моими «сыновьями» и Джонни Рис-Майерсом тоже. Рис-Майерс и Лайт даже снялись в моем фильме «Альберт Ноббс». Так что узы, связавшие нас в Будапеште, сохранились и до сих пор помогают творить.
Андрей, ты будешь в моем сердце, и мысленно я буду с тобой — чествуя тебя, поднимая за тебя бокал и склоняясь пред тобой. Благодарю за все, что ты дал нам! С любовью и благодарностью, Гленн.
