Довольно часто мы получаем вопросы, связанные с необходимостью молитвенного правила для каждого христианина.
Вопросы обычно рождаются из проблемы, которая появляется после первого периода, который кажется особенно благодатным, освященным особым присутствием Божьим, дарами Божьими, который иногда мы называем неофитским периодом.
После этого периода человек вдруг понимает с горечью, что слова молитвы как бы замылились, разум за них не цепляется.
Молитва уже так глубоко не задевает сердце, хотя еще вчера или позавчера эти слова отзывались глубокой радостью, любовью и светом в душе христианина.
Очень часто человек слышит, что правила — это чужие слова. Это слова, не произнесенные тобой, это слова, произнесенные другими, может быть, и великими людьми, они тебе не подходят, тебе надо молиться своими словами.
И почти всегда дальше получается следующее: человек закрывает молитвослов, откладывает его и достает только для того, чтобы прочитать последование к своему причащению, и начинает молиться своими словами, через некоторое время, если он честен, он обнаруживает, что почти перестал молиться.
Правило сократилось до минимума и часто оно вообще не произносится. И человек теряет молитву.
Потом человек с трудом начинает молиться на богослужении, потому что молитва домашняя и молитва богослужебная — это как два легких: в молящемся человеке одно с другим непосредственно связано, молитва частная и молитва общая друг друга поддерживают, наполняют друг друга.
Это такие сообщающиеся сосуды. И человек практически остывает к своей церковной жизни.
В чем проблема?
Несмотря на то, что слова молитв, записанные в служебнике, в молитвослове утреннем, вечернем, другие — это действительно слова не наши. Но если мы обратим внимание, они подписаны именами великих святых.
Почему вообще они подписаны? Почему именно эти молитвы?
Это так, потому что церковь уверена в правильном духовном опыте этих людей и этим духовным опытом она с нами делится.
Если человек начинает записывать свои молитвы, не напитавшись этим опытом, чаще всего это молитвы, которые неправильны. Они могут быть прелестны, они могут быть вредны человеку по своему направлению, по тем мыслям, которые в них звучат.
Самый, может быть, такой утрированный пример — это «Господи, накажи Марью Ивановну, мою соседку, за то, что она неправильно себя ведет, и соседа за то, что он стучит дрелью».
Вроде бы по форме это молитва. Понятно дело, что такую молитву о наказании Господь совершенно не исполнит и не услышит. На эту молитву он откликаться не будет. Конечно, наше искушение в молитве значительно более тонкое. Это мы в себе понимаем.
Но тем не менее, если мы обратимся к размышлениям, например, святителя Феофана Затворника, мы прочитаем у него, что он говорит о необходимости молиться словами молитвослова какое-то количество лет.
Он называет это «школой молитвы», для того чтобы как раз этим опытом напитаться и в этом опыте утвердиться, для того чтобы даже тогда, когда потом мы будем искать свое молитвенное правило, свою норму, свою форму, свои слова.
Чтобы мы молились правильно. Чтобы мы не допускали каких-то молитвенных чаяний, мыслей, призывов, которые сделают так, что Господь от нас отвернется, потому что это будет для него неприемлемо.
Я много раз встречал людей, которые, отказавшись от утренних и вечерних молитв, не пошли по тому сценарию, который я уже описал, то есть не потеряли молитву, но молились по-другому, читали какие-то другие молитвословия и все равно через много лет вернулись к тем молитвам, которые есть в утреннем и вечернем правиле. Может быть, не ежедневно, но вернулись.
Один из них очень четко сформулировал: «Батюшка, я же никогда не произнесу таких молитв, которые будут лучше, чем произнес Иоанн Златоуст или Иоанн Дамаскин, или Василий Великий, или Макарий Великий.
Поэтому, конечно, когда я свой духовный опыт дотягиваю до их духовного опыта, делая сноску на то, что молитвы созданы в другую эпоху, совершенно другой менталитет был у людей, другие представления о мире.
Все равно в этих молитвах говорится о самом главном — о спасении. И эти молитвы форматируют душу человека в правильное предстояние Богу».
Если сейчас, допустим, эти молитвы, как обычно говорят, не работают. Что делать? Сами тексты молитв являются формой, внутри которой должна произойти встреча моего сердца и моего ума с Богом.
Если сейчас, в этот период моей духовной жизни, в этом моем устроении, в этом моем состоянии, у меня, конкретного человека, сына или дочери Божией, получается обрести это чувство только при чтении Иисусовой молитвы, Псалтири, молитвы своими словами, молитвы преподобного Силуана Афонского, старца Софрония Сахарова, Симеона Нового Богослова, Исаака Сирина и любого другого святого отца, молитвы которого не включены в утреннее и вечернее правило, то, конечно, можно читать другие молитвы, безусловно.
Вопрос в том, что за те годы обучения, о которых говорит святитель Феофан, человек должен научиться себя верно оценивать: вот это лень, а вот это творчество. И молитва, конечно, должна быть творческой. Это наука из наук, искусство из искусств, как говорили о духовной жизни и прежде всего о молитве святые отцы.
Поэтому то, что человек начинает молиться, находит свою форму, это нормально, это хорошо. Самое главное, повторюсь, чтобы не победила лень, не пришло опустошение.
Чем иногда можно заменить утреннюю и вечернюю молитву?
Псалтирью, которую мы не просто читаем, а изучаем, и потом уже этими словами молимся. Молитвами святых, которых я перечислил.
Не так много святых, которые оставили свои молитвы. Если взять Добротолюбие, там текстов молитв очень мало, там в основном о духовной жизни, о воздержании и о молитве.
Сами тексты молитв оставили нам Ефрем Сирин, Исаак Сирин, Григорий Богослов (у него совершенно потрясающие молитвы в поэтической форме), Симеон Новый Богослов, Силуан Афонский, преподобный Софроний и другие.
Но эти молитвы, конечно, тоже являются святоотеческим наследием, они полностью соответствуют духу святоотеческого наследия, поэтому для нас они полезны и спасительны.
Какой еще совет есть хороший у святителя Феофана Затворника?
Он вообще советовал иногда, когда у вас есть время, как он называл это «досуг», взять молитвослов и медленно прочитать эти молитвы, не акцентируясь на разговоре с Богом, а как бы умом исследуя их.
Для того, чтобы потом, когда ты ими начнешь молиться, весь их смысл поднимался и помогал тебе разговаривать с Богом.
Конечно, смысл молитв, когда мы читаем, тем более на церковнославянском, он иногда ускользает от нашего ума. Как сказал пророк Давид: «Пойте Богу разумно».
Разум человека должен восхвалять Бога, так же, как и сердце. Поэтому очень полезно иногда действительно изучить молитвы, которые мы готовимся произносить Богу, медленно.
Это касается молитв и утренних, и вечерних, и правил ко святому причащению. Мы, например, называем Господа «радованием моего сердца» или мы просим, чтобы причастие телу и крови Христовых «были мне в обручение жизни вечной».
Какой удивительный тонкий образ. Обрученный человек принадлежит уже своему будущему супругу и ни с кем другим не сочетается, но брак еще не состоялся.
Это такой образ того, что мы встретим Господа Иисуса Христа, когда, как надеемся, чаем и верим, войдем в Его Царство, но мы сейчас уже принадлежим Ему, как обрученный человек принадлежит своему будущему супругу.
Или, например, слова из молитв подготовки к тому причастию: мы просим, чтобы молитвы были в дерзновение и любовь «яже к тебе». Мы обычно проскакиваем эти слова. Это значит, чтобы они были в дерзновение и любовь, которые к тебе.
Если всмотреться в эти слова, мы понимаем, что дерзновение у человека возрастает по мере любви к Богу. Дерзновение в молитве появляется, потому что человек имеет все более крепкую любовь к Богу.
Я бы этот совет святителя Феофана немножко переделал, простите меня за такую дерзость. Я бы посоветовал читать иногда утренние и вечерние молитвы, молитвы ко святому причащению и Псалтирь в переводе на русский язык.
Например, у Псалтири есть прекрасный перевод Павла Юнгерова, профессора Казанской духовной академии, который также сделан с Септуагинты, а не с Масоретского текста, как и наш церковнославянский, в отличие от синодального перевода, и который параллелен с церковнославянской Псалтирью.
Я бы даже посоветовал купить параллельный Псалтирь в два столбика, читать по-церковнославянски, потому что молиться лучше по-церковнославянски, но все время переводить взгляд на второй столбик и проверять, правильно ли мой ум понимает смысл.
Потому что когда ум участвует в молитве вслед за сердцем, то молитвы становятся очень глубокими.
Поэтому противоречия между молитвой по молитвослову и молитвой своими словами я не вижу. Даже можно добавлять что-то своими словами в молитву прямо в текст, если у вас есть какая-то просьба или есть покаяние в чем-то конкретном, в чем вы сегодня каетесь, или какая-то беда, или какая-то туга на сердце у вас есть.
Но пользоваться надо всем богатством святоотеческого молитвенного наследия церкви, относиться к этому как к творчеству и как к труду одновременно. Если что-то одно из этого исчезает, тогда молитва начинает быть сложна и не давать того результата, который может давать.
Мы, христиане, мы – люди молящиеся.
И напомню великую мысль преподобного Иоанна Лествичника, который говорит о том, что причиной качества молитвы бывает ее количество. Именно поэтому исчезновение правила приводит к тому, что молитва исчезает.
То есть молитвенный труд, который вырастает из и соединяется с молитвенным творчеством, вот это даст результат обязательно, и молитва будет нас утешать, и действительно Христос через эту молитву будет радованием нашего сердца.
